Айрин впервые в жизни поднималась на дирижабль. В Аланте эти воздушные корабли не были редкими гостями, но девушка ранее не совершала длительных путешествий, и необходимость в перелётах не возникала. С трепетом она добралась до пассажирской палубы, приблизилась к фальшборту, последовав примеру своих молчаливых сопровождающих, и на миг забыла обо всём. Дирижабль медленно поднимался в воздух, чуть слышно гудели его многочисленные механизмы, переговаривались пассажиры, но Айрин не могла вымолвить ни слова, а лишь восторженно смотрела на удаляющуюся землю, на горизонт, за который почти скрылось вечернее солнце, на родной город, на окружающие его фермы, поля и лес... Волшебство этой минуты нарушил спутник Айрин, негромко кашлянув, привлекая её внимание, и предлагая покинуть палубу, где становилось всё холоднее и ветренее. Тихо вздохнув, юная герцогиня последовала за мужчинами в кают-компанию, в которой и должно было пройти их короткое путешествие. В помещении уже собрались почти все пассажиры, но Айрин удалось найти себе свободное место возле иллюминатора. Оба её спутника тенями последовали за ней и устроились неподалёку. Они ей не досаждали - с момента их появления в особняке Ла'Файетов мужчины обмолвились лишь парой фраз. Впрочем, объяснений и не требовалось. А сейчас Айрин тем более нужно было всё окончательно обдумать и решить, ведь до встречи с дядей её отделяло лишь несколько часов.
Девушка знала, зачем её родители поехали в Викторию. За прошедший год Айрин столкнулась со многими неприятными вещами - долгами отца, его пьянством на почве неразрешимых проблем, бесконечными слезами матери, унизительной продажей драгоценностей, залогом дома... Счастье, что их алантийские соседи и друзья ничего не узнали - Ла'Файеты умело держали лицо, только количество званых ужинов уменьшилось, но Элиас объяснил любопытствующим, что это обусловлено плохим самочувствием Оливии. Потрясённая свалившимся несчастьем, матушка Айрин действительно стала походить на свою тень - похудевшая, бледная, заплаканная - поэтому никто не усомнился в словах герцога. Когда надежды самостоятельно расплатиться с долгами уже не осталось, Элиас пожелал поскорее выдать дочь замуж и традиционным выкупом за невесту решить свои беды, но Оливии удалось отговорить его. В этом случае все неизбежно узнали бы о бедственном положении семейства Ла'Файетов, и допустить этого любящий играть на публику Элиас не мог. Тогда-то Оливия и предложила ему обратиться к брату. После часового скандала герцог успокоился и согласился, и на следующий день, прихватив остатки слуг, они на экипаже отбыли в Викторию. Элиас торопился, опасаясь, что его поездку воспримут как побег, и побоялся воспользоваться дирижаблем - там его легко могли перехватить. Как выяснилось, наземный путь оказался не менее опасным.
Когда Айрин принесли весть о таинственной пропаже родителей, она, абсолютно уничтоженная этой новостью, закрылась в своих покоях и проплакала несколько часов подряд. Она понятия не имела, что ей теперь делать. И без того давшая трещину спокойная и лёгкая жизнь окончательно улетела в бездну. Айрин была в отчаянии, но утонуть в нём полностью ей не дали. В доме, не скрываясь, появились кредиторы отца... точнее, уже её - Айрин - кредиторы. Именно так позиционировали себя двое мужчин весьма неприятной наружности, с хищными взглядами стервятников и излишне елейными голосами. Они объяснили герцогине, что теперь она, как единственная наследница Элиаса, обязана расплатиться с его долгами. На жалкий вопрос, как же ей это сделать, кредиторы только усмехнулись и сказали, что это их не касается, и ей требуется поскорее решить эту проблему, иначе они решат её сами. Самодовольные улыбки кредиторов отчётливо подсказали Айрин, что их решение ей не понравится. Взяв себя в руки, она заверила мужчин, что разберётся с этим, но спасло её не внезапное озарение или свалившееся на голову наследство забытого родственника, а визит посланников столичного дядюшки - герцога Тиля Ла'Файета. Прочитав послание дяди, Айрин мгновенно согласилась ехать в столицу, в рекордные сроки собрала свои вещи и, рассчитав последнюю горничную и повариху, поторопилась на дирижабль. До самого взлёта она опасалась, что кредиторы выследят её и остановят, но этого не произошло, и вот она на пути в Викторию. Был ли это путь к свободе и прежней беззаботной жизни или же в столице её ждали очередные трудности, Айрин не знала, но всем сердцем надеялась только на лучшее.

Виктория поражала воображение. Уже на подлёте к городу Айрин, позабыв о своём высоком происхождении, благородстве крови и тонком воспитании, почти прижалась к иллюминатору и с жадностью осматривала приближающийся город. Он казался огромным - даже с высоты полёта невозможно было охватить все его границы. Под ногами возвышались скалы, вдали колебалось бескрайнее море, половина Виктории скрывалась за непроглядным смогом, а на холме возле леса возвышался блистательный Золотой Город, о котором так много рассказывала мама. Быстрые воды Западной Сэры многократно рассекали столицу Орландии, по ним скользили речные суда, а на берегах коптили заводы. Вскоре дирижабль пошёл на посадку, после Айрин оказалась в закрытом экипаже с гербом Ла'Файетов на боку, который ещё через час доставил герцогиню в её новый дом. Временный новый дом - поправила себя Айрин, уверенная, что родители быстро найдутся, папа разберётся с долгами, и они вернутся в Аланту.
- Добрый день, Ваша Светлость, - её встречал самый настоящий мяур! Айрин едва ли не вытаращилась на Бесхвостого, лишь в последнюю секунду взяв себя в руки. Мяуры в провинции бывали лишь проездом и уж точно не служили у людей дворецкими. - Рад приветствовать вас в Виктории. Надеюсь, ваш полёт сюда был лёгким?
Девушка заверила дворецкого, что всё прошло великолепно, и поблагодарила за заботу. В ответ мяур сообщил, что дядюшка ожидает её в своём кабинете... и внезапно активно стал командовать слугами, которые разгружали её багаж. Несколько мгновений Айрин топталась рядом, но на неё никто не обращал внимания. Возможно, таков был столичный этикет, предлагающий гостям самостоятельно искать хозяев, но девушка крайне остро ощутила себя бедной никому ненужной родственницей, по милости добрейшего герцога принятой в его доме. Ощущение было не из приятных, и Айрин, отринув сомнения, направилась в особняк.
Найти кабинет оказавшегося не слишком любезным дядюшки было несложно. Но, постучав в дверь и дождавшись какого-то невнятного звука, принятого ею за приглашение войти, Айрин даже не предполагала, насколько способна распространиться нелюбезность герцога! Она застыла на пороге, расширившимися от ужаса и шока глазами наблюдая полуобнажённого мужчину и полностью лишённую одежды девушку у его ног. Айрин лишь смутно представляла, что происходит между мужчиной и женщиной в спальне, но на то, что увидела сейчас, не хватило бы даже самых смелых её фантазий. Где-то в глубине сознания колотилась паническая мысль, что надо выбежать из кабинета, из этого дома и больше никогда не возвращаться сюда. Ещё глубже пробуждалось воспитание, напоминавшее, что дядюшку всё же необходимо поприветствовать и поблагодарить за приглашение в Викторию, но как это сделать, когда некоторая часть герцога находилась в посторонней женщине, этикет не подсказывал. И Айрин просто осталась стоять на месте. Ей не было интересно посмотреть всё до конца - несчастная девушка была поражена и смущена настолько, что не могла даже вздохнуть, не говоря о побеге.

Айрин лишь посторонилась, когда девушка пробежала мимо неё. Она не представляла, как теперь они с леди Ла'Файет будут смотреть друг другу в глаза - в высшей степени неприятная ситуация. Айрин, стоило ей только чуть успокоиться, решила, что будет вести себя, будто ничего не случилось. Не её дело, чем занимаются супруги наедине. Их вины в произошедшем нет... как, впрочем, и её. Если бы дворецкий удосужился проводить герцогиню к Тилю, то ничего бы не произошло. Любопытно, неужели она, не успев приехать, уже нажила себе недоброжелателя в мяурском лице... или морде?.. Обычно Айрин не было дела до прислуги, но сейчас она не в своём доме и не может диктовать условия.
Придя к сему мало обнадёживающему выводу, девушка тихо вздохнула и окончательно взяла себя в руки. С детства её учили держать лицо в любой ситуации, и теперь требовалось только вспомнить этот удобный навык. Тем более герцог уже был одет, а о произошедшем ничто не напоминало. О извращённой натуре дядюшки же можно подумать чуть позже. Им предстоял нелёгкий разговор и, возможно, столь бурная встреча сослужит Айрин добрую службу.
- Извинений не требуется, дядюшка, - она светло улыбнулась и присела в идеальном реверансе. - Пожалуй, это я должна просить у вас прощения. Мне стоило попросить слуг сообщить вам о моём приезде, а не искать вас самой.
Заглянувшего в кабинет дворецкого Айрин одарила лишь мимолётным взглядом, не выдав своих истинных чувств. Позже стоит выяснить, чем она заслужила подобную немилость мяура. Отбросив последние крупицы смущения, Айрин подошла к столу и уселась в кресло. Сравнение с бабушкой польстило ей, но говорить в ответ, что дядюшка как две капли воды похож на её отца, Айрин не стала. Не просто так близнецы не общались столько лет. Если Элиас терпеть не мог даже упоминания о брате, вряд ли Тиль от этого будет счастлив.
- Благодарю вас. К несчастью, вы правы, я действительно не помню ваш визит. Как жаль, что более вы не приезжали, и я не смогла познакомиться с вами, - Айрин не лукавила - ей на самом деле было жаль. Всё было бы значительно проще, если бы братья поддерживали общение. И сейчас бы она не чувствовала себя разведчиком во вражеском стане и не подбирала бы тщательно слова, а просто разрыдалась бы на груди дяди и попросила о помощи.
Их вновь прервало появление дворецкого. Герцогиня молчала, пока мяур наливал им кофе, а после с благодарностью посмотрела на Тиля, принимая тонкую фарфоровую чашку с обжигающим напитком.
- Мне не требуется никаких объяснений, дядюшка, - Айрин порадовалась, что не успела сделать глоток, иначе подавилась бы, услышав предложение герцога. Уж что-что, а обсуждать с ним увиденное она точно не хотела! От одной мысли об этом со стыда можно провалиться сквозь землю. - Надеюсь лишь, я не слишком обидела и смутила леди Ла'Файет. Если позволите, позже я принесу ей свои извинения.

Слова дядюшки оказались бальзамом для души Айрин. Ей не хотелось непонятных конфликтов и спонтанной ненависти - даже со стороны слуги. Она сомневалась, что дворецкого, допустившего подобное, можно назвать лучшим, но спорить с герцогом не стала. Воспитание слуг - не её дело, главное, что всё разрешилось как нельзя лучше, и месть была хозяину, а не ей. Айрин на секунду представила, как бы отреагировал её отец. О, Элиас бы был в гневе, а дворецкий остался бы без работы в считанные секунды. Такого позора Элиас бы не простил. Поэтому сейчас Айрин не понимала, как относиться к весьма лояльному поведению дяди, и решила просто не думать об этом. Время не повернуть вспять, а её голову должны занимать совершенно другие мысли.
- Полагаю, нам просто следует забыть об этом, - наконец-то озвучила она самое очевидное решение и уже хотела было перейти к насущным проблемам - тем более Тиль сам заговорил о поддержке - как вдруг он указал на портреты.
Айрин перевела на них взгляд, и у неё в очередной раз перехватило дыхание. С портрета смотрела девушка, весьма похожая на неё саму. Айрин и раньше знала о сходстве с бабушкой, но и предположить не могла, что сходство это велико настолько. Казалось, на картине изобразили саму Айрин, только старше, увереннее в себе и женственнее. Но глаза, волосы, черты лица... Это было удивительно и волшебно. Кофе был забыт, девушка поднялась с кресла и приблизилась к камину. К портрету бабушки, которую она никогда не видела воочию, хотелось прикоснуться, но она не позволила себе такой слабости. Портрет деда не вызывал столь трепетных чувств. Явно властный, привыкший командовать и подчинять мужчина. Осознавали ли Элиас и Тиль, как много у них общего с отцом?
- Нет, в нашем доме не было их портретов, - тише, чем хотелось, сказала Айрин. - Мама иногда говорила, что я похожу на бабушку, но не вдавалась в подробности. Однако назвала меня её именем, - девушка чуть улыбнулась. - Айрин Мелания.
Хотелось сказать, что всё, что было связано с семьёй Ла'Файетов, в доме Элиаса оказывалось под запретом. Нельзя вспоминать, нельзя обсуждать, нельзя думать. Разумеется, Айрин были интересны её предки, и часть истории их рода она почерпнула из книг. Но никакие книги не сравнятся с человеком, который родился и жил в фамильном гнезде, который унаследовал всё и знал многие тайны и истории семейства. Знал людей и видел их. Айрин так хотелось расспросить Тиля обо всём, но её одухотворённый и лиричный настрой мгновенно разбился о скалы сурового бытия, стоило только герцогу открыть ей глаза, заявив, что несколько минут назад в кабинете присутствовала не леди Ла'Файет, а... горничная. Горничная!
- О... - только и смогла выдавить разом вновь покрасневшая девушка, поспешно отворачиваясь от дядюшки и с преувеличенным вниманием принимаясь разглядывать какую-то статуэтку на камине.
За мгновение она сотню раз пожалела, что упомянула оказавшуюся покойной герцогиню. Зачем? Ну зачем? Молчала бы, и всё было бы прекрасно! Но нет же, проклятое воспитание не позволило оставить "леди" без извинений.
- Простите... я... не подумала, - пробормотала она, упорно не смотря на Тиля. - Соболезную вашей утрате. А в остальном... мм... - слышали бы её несчастное блеянье гувернеры, они бы в обмороки попадали. Но Айрин было плевать. Она сама была близка к потере сознания - и тогда не нужно было бы проваливаться сквозь землю от стыда. - В остальном я всё поняла и больше не стану поднимать эту тему, - чудом удалось завершить ей свою мысль. - Надеюсь, что не рассердила вас, и вы простите моё неуместное предположение.
Айрин вернулась в кресло и, словно утопающий в соломинку, вцепилась в чашку с кофе. За этот краткий разговор она столько раз рассыпалась в извинениях, что это уже становится неприлично. Пора было замолчать и привести чувства в порядок.

Весьма разумное поведение Тиля, его спокойные слова и отсутствие попыток оправдаться сделали своё дело - Айрин почувствовала, как стыд постепенно покидает её, а на дядюшку уже можно смотреть без желания умчаться обратно в Аланту. Успокаивало и то, что он точно не злился и не отнёсся с пренебрежением, как часто делал отец, если проблемы и переживания дочери казались ему незначительными. То есть почти всегда.
- Разумеется, я не сержусь, - совладав с голосом, осторожно начала Айрин. - И надеюсь, что ваш дом на некоторое время станет и моим. И этому не смогут помешать ваши отношения с Виэль, - закончила она на одном дыхании, снова слегка покраснела, но не пожалела, что сказала это. Ей не хотелось начинать знакомство с дядюшкой с осуждения и презрения к нему. - Это касается исключительно вас, и даже косвенно препятствовать этому или оскорблять вас или Виэль я никогда не стану. Но... - Айрин слегка замялась. - Давайте всё же закроем эту тему.
Она отпила кофе и вдруг отчётливо осознала, что ей на самом деле уже всё равно. Стыд от увиденного уже не глодал её, оставив после себя лишь небольшую неловкость. Происходи дело в Аланте во времена, когда семья Ла'Файет ни в чём не нуждалась, Айрин бы точно отреагировала иначе. Любопытно, что теперь придало ей сил? Разочарование в отце, нужда, потеря родителей, кредиторы, побег в Викторию? Или всё вместе?
- Я хотела поговорить о моих родителях, - наконец начала герцогиня. - Наверняка вам известны последние события, которые омрачили нашу жизнь в Аланте, однако я позволю себе поведать вам некоторые подробности. Два года назад отец проиграл в карты целое состояние, - Айрин едва слышно вздохнула. С тех пор она ненавидела любые споры и азартные игры. Но что Элиасу до её детской ненависти? - Он остался должен огромную сумму денег. Мы вынуждены были отдать кредиторам все ценные вещи... - она неловко повела плечами. Воспоминания об этом позоре всё ещё жгли её душу, и говорить о падении их семьи столь откровенно было тяжело. - Отец отдал всё, но этого не хватило, чтобы погасить долг. Он заложил наш дом, однако даже таких денег оказалось недостаточно. Он и мама были в отчаянии, поэтому решились обратиться к вам, - Айрин прямо посмотрела на Тиля, но быстро отвела взгляд. Она подходила к самому неприятному моменту их разговора. - Мама надеялась, что вы сможете им помочь. Несмотря на поведение отца, она всегда считала вас хорошим человеком и весьма уважительно отзывалась о вас, поэтому и убедила папу поехать к вам. Но по дороге они пропали. Мне стало известно, что они и слуги просто исчезли, а их вещи и даже лошади остались нетронутыми. Поэтому я не верю, что родители погибли. Кредиторы определённо не хотели бы их смерти - слишком много отец остался должен. А если бы на них напали обычные бандиты, то лошади, деньги и вещи не оставили бы на месте.
Айрин на мгновение замолчала. Она не стала говорить, что родители могли просто бросить её и сбежать, хотя такой вывод напрашивался, но верилось в это слабо. Мог ли Элиас сбежать один, бросив маму и слуг - вопрос другой, однако пропали они все.
- И стоило родителям исчезнуть, - продолжила она, - как ко мне явились кредиторы. Они сказали, что теперь долги папы - мои, и я обязана выплатить их в кратчайшие сроки.
Девушка поставила чашку с кофе на стол и вновь посмотрела на дядю, но теперь взгляд не отвела. Пока она не стала озвучивать свои надежды и просьбы, желая узнать реакцию Тиля на такое изложение фактов. В тайне она надеялась, что он сам предложить ей разобраться со всеми её проблемами. Вот только не стоило забывать, что он и Элиас были не просто родными братьями, но даже близнецами. Если они хоть немного походят, то ждать подобного благородства от Тиля было бы глупо.